Года два назад не было, пожалуй, ни одной израильской газеты, которая не писала бы о целителе Иване Огневе. "Проглатывая" толстую пачку израильской прессы, попавшую в Кишинев с оказией, публикации о нем я пропускала – ни экстрасенсы, ни целители меня не интересовали. Я тогда и не предполагала, что скоро тайна этого феномена захватит меня надолго и всерьез.
И вот волею судьбы Иван Огнев оказался в Кишиневе, городе тесном, где не познакомиться просто невозможно. Но знакомство это скорее всего осталось бы шапочным, если бы не приключившаяся со мной беда. Выходя из маршрутки, я неожиданно угодила в открытый канализационный люк, сильно ударилась боком о железный обод и на несколько секунд потеряла сознание.
Опускаю, как меня оттуда извлекали, как с грехом пополам добиралась домой, как дома из-за адской боли ни сесть ни лечь было невозможно, опускаю приключения в “скорой” и то, что вопли когда я в первом часу попробовала прилечь, можно было услышать даже в Тель-Авиве. Вдобавок температура поднялась выше 38. И лежать мне предстояло не меньше полутора месяца – так сказали врачи.
На следующий день муж привел Огнева. Иван сделал какое-то очень привычное, видно, наработанное профессиональное движение – накрыл ладонями мой больной бок, и... я заорала, боль была невыносимой. Целитель никак не отреагировал. Казалось, он к чему-то прислушивается внутри себя.
– Убери его! – сказала я мужу. – Слышишь?! Убери!
Тут целитель взглянул на меня несколько заинтересованней. Судя по всему, это было для него чем-то вроде одного из симптомов, свидетельствующих о состоянии больного.
– Потерпите, – сказал он, – сейчас боль уйдет.
Иван еще с минуту поколдовал надо мной, потом достал из кейса какой-то прибор. На мой многострадальный бок вдруг пахнуло мятным холодком – и боль, так терзавшая меня, стала потихоньку таять.
– Через пять дней вы встанете, 0'кей? – будничным тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся, сказал он.
Я встала на шестой день. Встала и пошла в магазин за покупками – естественно, перевязавшись шерстяным платком, естественно, избегая резких движений. Но главное – я могла двигаться! Разум твердил, что чудес не бывает, но тело говорило о другом,
От Ивана шла целительная сила, и какие-то клетки моего организма, ведущие свою автономную жизнь, не мудрствуя лукаво, ее впитывали.
В очередной экстраординарной ситуации я опять к нему обратилась. Но сначала побывала у врача.
– Аденовирусный кератит, – констатировала офтальмолог, – Лечиться придется долго и трудно.
Если учесть, что глаза мои не столько зеркало души, сколько орган, с помощью которого я зарабатываю на жизнь, то можете представить, как усердно я лечилась. Тем не менее инфекция перекочевала на другой глаз. И тут я взмолилась:
– Иван, помоги!
От пальцев его на этот раз тянуло не теплом, а прохладой. Потом на свет был извлечен прибор, с помощью которого он принялся колдовать над моими глазами. Через три сеанса я отправилась к офтальмологу.
– Поразительно! – вырвалось у нее, но она тут же спохватилась: – Вот что значит правильно назначить лечение.
А Иван, который по дружбе лечил бесплатно, все же ухитрился ввести меня в напрасный расход. В кабинете у врача выяснилось, что за время болезни мое зрение "село" на целых две единицы. Пришлось заказать новые очки. Но пока суд да дело, я продолжала ходить к Ивану – он считал, что лечение еще не закончено. Когда же забрала очки, оказалось, что они мне не подходят, – надо возвращаться к прежним диоптриям
... У Ивана на первом плане четкое представление о целостности организма, о взаимосвязанной работе всех его органов. Его смело можно назвать энциклопедистом. Он знает медицину традиционную, ему ведомы секреты древних лечебников, тайны врачевания табибов Востока, лекарей Тибета, колдунов Урала, он изучил целебное действие трав, камней, металлов, владеет приемами мануальной терапии и рефлексотерапии. К этому присоединяется понимание взаимодействия сил микро- и макрокосмоса.
Все это, конечно, не обходится без определенной философии, которую, если говорить коротко, можно назвать философией добра. Это изначальный двигатель его действий и поступков. Жизнь с первых же секунд его рождения, а может, еще и задолго до него, в том периоде, который медики называют перинатальным, дала ему огромный опыт страдания, которое переплавилось в сострадание.
... Старая, еще советская привычка: самые интересные разговоры – на кухне. Мы сидим с известным певцом М. у Ивана на кухне и увлеченно делимся с ним своими впечатлениями о хозяине, который в это время в соседней комнате работает на компьютере, набирая свою книгу о камнях.
Моему собеседнику за тридцать, но выглядит он совсем мальчишкой – маленький, хрупкий, изящный, с умными живыми глазами, Однажды, выйдя на сцену, он вдруг с ужасом почувствовал, как она пугающе огромна, каким холодом веет от необъятного зрительного зала, а он в этом бесконечном пространстве не больше песчинки. Страх сковал руки, ноги, перехватил горло. Невероятным усилием воли он все же заставил себя петь. Но если бы не Иван, это было бы его последним выступлением. И сейчас мы говорим с М. о “вчуствовании” нашего целителя в состояние страждущего, о его особом проникновении в сущность болезни, страдания.
Я не устаю поражаться одной особенности Ивана. Наработав немалый авторитет, он не боится им рисковать. Хотя и отдает себе отчет, что в случае неудачи, от которой он, естественно, не застрахован, будут подвергнуты сомнению его целительские способности вообще.
Однажды к Ивану за помощью обращается слепая женщина – один глаз потеряла в детстве, другой пострадал в результате автокатастрофы. Врачи определили: пережат глазной нерв. И хотя Ивану она об этом не сказала, тот сразу же понимает, в чем дело, и говорит:
– Нужна операция, хотя, конечно, ее эффективность под сомнением. Ладно, попробую помочь.
Попробовал. Не вышло. Ужасно огорчился. Хотя знал, что скорее всего не получится – случай-то безнадежный. А все-таки теплилась надежда.
... Когда-то, чтобы понять природу своего дара, Иван поступил на физмат. Счастливое сочетание естественнонаучных знаний, магической, древней и народной медицины, понимание тончайших связей организма с природными элементами – из праха земного сотворен человек, из всей химической таблицы Менделеева – все это побудило Ивана к созданию приборов, помогающих ему в целительстве.
Один из них – "Бинер-З", действие которого я испытала на себе, когда Иван лечил мой ушибленный бок. Кроме него, есть аппараты для лечения зрения, слуха, различные модификации биостимулированных свечей , которые не только регулируют работу кишечника, но и благотворно влияют на организм в случае, например, язвенного колита. Есть у него и электронные пояса-аппликаторы, излечивающие остеохондроз и радикулиты, браслеты для страдающих полиартритом и нарушениями кровообращения. Разрабатывая врачующие аппараты, Иван не забывает об их дизайне. Даже взыскательная модница не отказалась бы от браслета из натурального гематита или янтаря, от оригинальных клипсов, возрождающих слух, от изящных очков.
И все-таки для меня главная тайна заключена не в приборах, а в ивановом даре. Многие из ученых, с которыми я разговаривала, считают, что действие целителей, подобных Ивану, основано на эффекте плацебо. Для тех, кто не знает, что это такое, поясню. Больных разделили на две группы, Первой давали настоящее лекарство, второй – толченый мел, пустышку, но говорили, что это новое эффективно действующее лекарство, которое удалось раздобыть специально для них. И самое интересное в том, что процент выздоровлений во второй группе был выше, чем в первой. Вот это и называется эффектом плацебо. То есть получается, что эти люди исцелили себя сами, что какие-то механизмы, способные справиться с болезнью, спрятаны в нас самих, Вот только как заставить их действовать?
Согласитесь все же, что никакое плацебо не в состоянии вернуть больному, скажем, слух, потерянный в результате отосклероза, Не может излечить птоз, то есть такое ослабление глазных мышц, когда веки самостоятельно не открываются, и многое другое, что исцеляет Иван.
Вполне возможно, что не за горами то время, когда таинственная энергия Ивана, ее необыкновенное целебное воздействие будут лишены покрова тайны и станут самой обыденной реальностью. Пока же – тайна сия велика есть.